Кейси Майклз - Опасные связи [Роковое наследство]

От отвращения Кэт отпустила ее, и Мелани тут же отскочила на несколько шагов, а потом повернулась, и полы ее халата распахнулись так, что Кэт успела заметить повязки на ногах.

— А я-то никак не могла взять в толк, с чего это Эдмунд вцепился в тебя. Ах, ты ему читала. Ах, ты даже спала в соседней с ним комнате. Ну, теперь-то все ясно! Ведь он знал все с самого начала? Скрюченный старый ублюдок знал! Как же он, наверное, радовался! Вы оба потешались надо мной!

Ну какое теперь имеет значение, что думает Мелани? И когда вообще это имело значение? Люсьену грозит опасность, и Мойна, возможно, смогла бы помочь. Все, чего в эту минуту хотела Кэт, — это избавиться от Мелани и поговорить с Мойной.

— Да, Эдмунд все знал, почти с самого начала. Однако заверяю вас, Мелани, что ни он, ни я не считали, что в этом есть что-то смешное.

Кэт наблюдала за реакцией Мелани и не видела в ней ни капли здравого смысла.

— Значит, он придержал тебя здесь для Люсьена, да? Ха, не вздумай отрицать это, я уже вижу ответ в твоих рыбьих глазищах! Мало ему было навязать мне правила через своего поверенного, так что я застряла в Тремэйн-Корте, Эдмунд не побрезговал еще и сводничеством, самолично прикупил бабу для ублюдка своей первой жены — и всего-то за жалованье кормилицы! Наверное, этот тупой дурак обделался от счастья и валяется теперь в своем собственном вонючем дерьме, думая, как он посмеялся надо мной!

Она откинула голову и истерически захохотала, и тогда Кэт заметила, что на шее у нее висит медальон с портретом Севилла. Тем временем хохот Мелани прервался, и она, прищурившись, опять уставилась на Кэт.

— И вот такие люди называют себя знатью! Ну, если ты, Кэт Харвей, из этой знати, тогда я просто королева Англии! Но позволь мне кое-что заметить, мисс: это не пройдет! Ни за что!

— Конечно, миссис Тремэйн, — согласилась Кэт, стараясь не подать виду, что заметила медальон. Похоже на то, что она обнаружила вора, обокравшего Люсьена. Но что бы это значило? Мелани убеждена, что любит Люсьена. И уж наверняка она не захотела бы видеть его повешенным за убийство.

Мелани угрожающе надвинулась на Кэт:

— А не хочешь ли ты узнать, почему это не пройдет? Да потому, что он — мой, леди Кэтрин. Люсьен принадлежит мне! Я первая завладела им! Он говорил тебе, как он меня любит? Как он меня любит? Он рассказал тебе, как мы проводили с ним время, как он тискал мое тело, каждый его дюйм, а его руки тряслись от похоти и он чуть не плакал — так меня обожал? Нет? Ну так я тебе расскажу, я все отлично помню. Я все помню. Ох, Боже милостивый, как же Люсьен любил меня! Он должен об этом помнить — он должен!

Она повернулась и опять набросилась на Мойну:

— Дай же мне его, ты, неблагодарная сука! Я должна его получить! Ты знаешь, как это нужно Мелани!

— А я говорю тебе «нет»! — отвечала Мойна, поднимаясь с кресла, и ее скрюченное тело оказалось на полголовы ниже Мелани. — Больше никакого зелья, никогда. Ты напьешься его да побежишь валяться с мужиками, а сама будешь думать, что с тобой моя детка, моя бедная детка, которая осталась без мамы. Так ступай же к ним, если это так надо твоей милой Мелли, и посмотрим, сумеют ли они тебе помочь.

Мелани рухнула на колени перед старой служанкой и прижалась лицом к ее ногам, умоляя, как ребенок:

— Я не могу! Это совсем не то! Ты знаешь, что это не то! Тогда нет облегчения, нет покоя. Только новый жар и новый голод. И снова, и снова, и снова — до тех пор, пока мне не придет конец. Я не понимаю. Я была такой хорошей. Я терпела и страдала так долго. Где же Люсьен, мой дорогой Люсьен? Это нечестно! Ну почему все выходит так неправильно?! Мойна! Ты должна мне помочь! Ох, ради Бога, помоги мне!

Кэт застыла, не в силах ни пошевелиться, ни вымолвить слово, невольная свидетельница безграничного отчаяния Мелани, — при этом какая-то часть ее сознания даже была способна сожалеть о судьбе этой несчастной женщины, сожалеть о том, что некогда юный Люсьен вообще повстречался с ней. Было к тому же очевидно: Мелани неизвестно, что Люсьен обвиняется в убийстве. Хотя бы потому, что она сама невольно дала улики. Что она предпримет, когда обо всем узнает?

Мойна протянула руку и безжалостно ухватила Мелани за золотистые локоны.

— Вот так-то, проклятая белобрысая сука, — сказала старуха тихим, едва ли не ласковым голосом. — Ты плачешь, как моя бедная деточка, когда ее коснулось твое ядовитое жало. Как молодой мастер Люсьен, когда ты отняла у него все, что он любил. Ну а теперь ты можешь всласть поплакать над тем, что потеряла ты. Плачься Богу. Плачься мне. Никто из нас двоих тебе не поможет.

Мелани рухнула на пол, содрогаясь от рыданий. Кэт все так же стояла, зажав рот рукой — вспоминая. Точно таким же однажды застала она Люсьена, скрюченного, на полу в музыкальной комнате, бессильного, униженного, совершенно уничтоженного; она наблюдала за угасанием Эдмунда, искалеченного физически и морально, — и точно такой же увидела она Мелани.

Казалось, Мелани полностью уничтожена.

Кэт заставила себя пошевелиться. Она взяла старуху за руку и повела прочь отсюда, в классную комнату. Там она поспешила закрыть за собою дверь.

Ей пришлось поскорее усесться на подоконник, так как она боялась, что ноги могут ее подвести.

— Ты была очень храброй, Мойна, — сказала она просто для того, чтобы не молчать, — когда осмелилась открыто возражать Мелани. Я сначала думала, она узнала, что Люсьена разыскивают. Бедная Мелани. По-моему, надо послать за Бизли.

Мойна уселась в кресло-качалку, так что ее ноги едва достигали пола, и возразила своим старческим дребезжащим голосом, в котором явно слышались веселые нотки:

— Да перестаньте вы жалеть эту бабу, леди Кэтрин. Она сама о себе позаботится. Всегда она это могла и всегда сможет. Мне ведь из-за нее в аду гореть придется. Но для меня это все равно, я рассчиталась с белобрысой сукой, вы сами видали, рассчиталась за все. Не очень-то ей сладко приходится без моего зелья, а? Разве это не потеха? — Служанка отвернулась. — Вы знаете, это она убила ее. Болтала потом, будто ни сном ни духом не ведала, как оно обернется. Да только это она, проклятая девка, убила мою милую деточку — как будто кинжал ей в спину всадила.

Кэт слезла с подоконника, пододвинула к качалке стул и села, взяв в обе руки узловатые старческие пальцы. Она пришла сюда с единственной целью расспросить Мойну про «напасть», о которой она предупреждала Люсьена. Но теперь, увидев, что на Мойну напала болтливость, решила воспользоваться редкой возможностью и выпытать у нее все, что сможет.

— Но как, Мойна? Люсьен говорил, что ты намекала ему на это, и мы оба в этом не сомневаемся, вот только не понимаем, как ей удалось это устроить. Ведь Памела хранила свою тайну целых двадцать три года, пока в Тремэйн-Корт не попала Мелани. Пожалуйста, объясни мне, почему ты так уверена в ее вине?